ЛЭХАИМ! или Хаим на коне
Приложение 2
Песни
Хаима
|
UNTER ShTETL ShTEIT A ShTIBL |
За
местечком стоит домик В этом доме
– татэ, мамэ, А мой татэ трудится-трудится Привезет лошадку Мутик А еще приедет с ним |
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах
торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?
Уж не жду от
жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем
холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь,
весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел.
Еду ли ночью по улице темной,
Бури заслушаюсь в пасмурный день --
Друг беззащитный, больной и бездомный,
Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!
Муж тебе выпал
недобрый на долю:
С бешеным нравом, с тяжелой рукой;
Не покорилась -- ушла ты на волю,
Да не на радость сошлась и со мной...
Помнишь ли день,
как, больной и голодный,
Я унывал, выбивался из сил?
В комнате нашей, пустой и холодной,
Пар от дыханья волнами ходил.
Помнишь ли труб
заунывные звуки,
Брызги дождя, полусвет, полутьму?
Плакал твой сын, и холодные руки
Ты согревала дыханьем ему.
Он не смолкал --
и пронзительно звонок
Был его крик... Становилось темней;
Вдоволь поплакал и умер ребенок...
Бедная! слез безрассудных не лей!
С горя да с
голоду завтра мы оба
Так же глубоко и сладко заснем;
Купит хозяин, с проклятьем, три гроба --
Вместе свезут и положат рядком...
В разных углах
мы сидели угрюмо.
Помню, была ты бледна и слаба,
Зрела в тебе сокровенная дума,
В сердце твоем совершалась борьба.
Я задремал. Ты
ушла молчаливо,
Принарядившись, как будто к венцу,
И через час принесла торопливо
Гробик ребенку и ужин отцу.
Голод
мучительный мы утолили,
В комнате темной зажгли огонек,
Сына одели и в гроб положили...
Случай нас выручил? Бог ли помог?
Ты не спешила
печальным признаньем,
Я ничего не спросил,
Только мы оба глядели с рыданьем,
Только угрюм и озлоблен я был...
Где ты теперь? С
нищетой горемычной
Злая тебя сокрушила борьба?
Или пошла ты дорогой обычной,
И роковая свершится судьба?
Кто ж защитит
тебя? Все без изъятья
Именем страшным тебя назовут.
Только во мне шевельнутся проклятья --
И бесполезно замрут!..
Зеленый
платок из зеленой шерсти,
у старого ребе мы были все вместе.
У старого ребе есть сын и дочь,
курицу с халой мы ели всю ночь.
Всю ночь мы ели курицу с халой,
молитв не забыв ни большой ни малой.
Радуйся, радуйся, вся молодежь! –
Мешиах, ты скоро к нам придешь!
A GRINE FACEILE
FUN GRINE VOL,
hOBN MIR
GEGAINGEN CU ALTN ROV,
DER ALTN ROV hOT
GIhAT A ZUN
hOBN MIR GEGESN
HALE MIT hUN
HALE MIT hUN
hOBN MIR GEGESN
BENCN UN DAVNEN
NIT FARGESN
FREIC ZIH, FREIC
ZIH, YuNGE LAIT
AZ MEShIAH VET
KUMEN IN DER GIHER CAIT.
VA I
DABER, VA I SABER,
hEI,
hEI, -- LOMChI DREILAM.
VER
KEN VISEN, VER KEN CEILEN,
VOS
DOS EINS BATAIT?
VOS
DOS EINS BATAIT?
EINER
IZ KARL MARKS,
UN
MARKS IZ EINER,
UN MER
NIT KEINER!
(Начало
на древнееврейском с
переходом на тарабарский, а затем уже на ИДИШ:)
Кто
может знать, кто может
сказать,
Что такое “Один”?
Первый это Карл Маркс,
Карл Маркс -- первый,
и больше никого!
Затем
спрашивается, что такое
“два”. И отвечается:
CVEI IZ LENIN -- TROCKII,
EINER
IZ KARL MARKS,
UN
MARKS IZ EINER,
UN MER
NIT KEINER!
И
далее пирамида растет до пятого
этажа:
FINF
IZ KONTINENTOV,
FIR IZ
SSSR,
DRAI
IZ INTERNACIONAL,
CVEI
IZ LENIN -- TROCKII,
EINER
IZ KARL MARKS,
UN
MARKS IZ EINER,
UN MER
NIT KEINER!
IH KON
A FROI NOH ShTARKER FUN A
MENER
...CU PROPAGANDIRUEN GASN DEM TIRAN
|
ES VET ZAIN ShEIN UN FAIN, AZ MEShIAH VET KUMEN CU FORUN, IN DI GLIKLEHE CAITUNG ‘S VET KUMEN CU RAITN, KUMEN VET MEShIAH. AI LIBER TATE, MIR BETN LISATE, IN DI GLIKLEHE CAITUNG ‘S VET KUMEN CU RAITN, KUMEN VET MEShIAH. FUN PAPIR VELN MIR UF MAHUN A BRIK LEIFUNDIK AILUNDIK IN UNZER LAND CURIK. MIR VELN ZINGEN, MIR VELN TANCEN GEIN. DU TATE FOTER VI DERLEPT VEN DOS ‘S VET ZAIN BEEMES, BEEMES ZEIER FAIN AZ
EDER ID VET ZAIN FAR ZIH A BALABOS. |
“Настанет счастливое время, |
|
Наш Ребе хочет покушать рыбу. |
DER REBE VIL FISh ESSEN. UN AZ KAIN FISh IZ DOH NITO? hOT DER REBE BAFOILT: AZ FISh ZOL BALD VERN! IZ MEKOEM GEVORN IN A hALBER ShO. DER REBBE ESST UN DI SHIDIMLAH ChMOKEN OIH UN ZEI FILN DER BAI AZA MIN TAM AZ KEIN MISNAGDIM FILN AVADE NIT! |
|
“Du vest zayn a gvir,
mayn Zhamele”, - flekt mir zingen ba
MAYN vigele ale
nakht amol MAYN mamele, ikh geden`k nokh haint
ir nigndl. Un mekoem iz gevorn
dokh di hatslokhe fun MAYN
mamele, shver tsu krign az a
groisn gvir aza ioisher vi ir
Zhamele. Shlofn
-- shlof ikh af a kerbele, a
meitse makh ikh af a skorin`ke lekhaim trink ikh fun
a serbele reine brunem vaser
klorin`ke Un di kinder un MAYN
vaibele geien uisgeputst
aintikelakh heile shmatkes afn
laibele un
fargartult mit a shtrikele. |
"Будешь ты богатым, Жамэлэ", / - так
когда-то каждую ночь / мне пела у колыбели моя мама. /
И я до сих пор помню этот напев. Мамино предсказание / полностью сбылось. /
Трудно найти такого богача, /как ее Жамэлэ. Ложась спать, я кладу под голову лукошко./
Благословение делаю над корочкой, / а ЛЭХАИМ пью из
черепка, / наполненного чистой водой из колодца. А мои дети и женушка / ходят разнаряженные –
/ все свои одежки носят на себе, / подвязав их
веревочкой. |
Наверно,
ты думал, что поешь еврейскую
народную песню. И не догадывался, что происхождение песни и не
народное и не
еврейское. Слова песни – еврейско-поэтический пересказ
стихотворения Николая Некрасова 1863 года «Калистрат»:
Надо
мной певала матушка,
Колыбель мою качаючи:
"Будешь счастлив, Калистратушка,
Будешь жить ты припеваючи!"
И
сбылось, по воле божией,
Предсказанье моей матушки:
Нет богаче, нет пригожее,
Нет нарядней Калистратушки!
В
ключевой воде купаюся,
Пятерней чешу волосыньки,
Урожаю дожидаюся
С непосеянной полосыньки!
А
хозяйка занимается
На нагих детишек стиркою,
Пуще мужа наряжается -
Носит лапти с подковыркою!..
|
CI
VEIST DU VER HOT MIR GELERNT |
Ты знаешь ли, кто меня петь научил, |
Гуси, гуси, вирай вольный,
смутен крик ваш, гуси.
Вы лятите ў свет раздольный
з нашей Беларусі…
GEIT IN DER BLOTE
A BUSHEL, A LANGER.
GEIN ER CU DI BUSHELKE
HASENE HOBN:
«TAER LIBE BUSHELKE,
HOB HASENE FAR MIR!
TAER LIBE BUSHELKE,
HOB HASENE FAR MIR!»
|
AFUN LINKUN ZAIT DEM ROK, |
Вместо шапки на ходу |
|
AF DEM
GROIS BAVINTUN IAMFELD |
Над седой равниной моря |
|
IN TEATER GEIST DU |
Идешь ты в театр, |
|
GEIST DU IN
TEATER |
Ты идешь в театр, |
|
|
Песни тихие пою я |
|
IH VANDER
UM FUN FRI BIZ ShPET |
Брожу с утра до ночи я |
|
ZUMER OVENT
IN DER FREI DOS IZ EMES, DOS IZ EMES, |
Летним вечером с утра Это правда, это правда, Пляшут фрэйлахс на сосне Это правда, это правда, |
|
KINDER MIR hOBN hAINT SIMHAS TEIRE, |
Дети, у нас сегодня Радость Торе, |
Но в
вашей буффонаде речь шла
совсем не о Торе, и Габэ начал так:
|
IH HOB
созывает DI собране MEN DARF строен GREISE печкес |
Я созвал собранье Мы должны построить большие печки |
Затем
кто-то “из народа”:
|
Ша!
ShTILER! Тише! |
Ша! Тише! Тише! |
Входит заведующая Хьена:
|
IH BIN FUN ShTENDIK
ON |
С давних пор была я Меня все зовут заведующая Хьена |
Затем
вступает Раввин (в
исполнении твоего старшего брата Юзика):
|
IN PARICh AF SOCIALKE IZ GEShTANEN |
В Паричах на Социалистической улице Между утренней и вечерней молитвами |
И наконец голос народа:
|
VER HOT DOS GEHAT DI HOZE? |
Кто это посмел?! Портные и сапожники |
|
VEN NEMT A
IDIShE ShTUB |
Берут еврейский дом, |
Один -- это Карл
Маркс.
Два -- это Ленин, Троцкий.
Три -- это интернационал.
Четыре -- это СССР.
Пять -- это континенты.
Народов на земле
много,
И все почему-то не спокойны:
“Мое, твое …” -- и нет спасения.
А мир наводнен человеческой кровью…
Живет моя отрада
в высоком терему,
А в терем тот высокий нет ходу никому.
Я знаю, у
красотки есть сторож у крыльца.
Никто не загородит дорогу молодца.
Войду я к милой
в терем и брошусь в ноги к ней.
Была бы только ночка, да ночка потемней.
Была бы только
ночка, да ночка потемней.
Была бы только тройка, да тройка порезвей.
…
И многих нет
теперь в живых,
Тогда веселых, молодых.
И крепок их
могильный сон,
Не слышен им вечерний звон.
Бом, бом, бом,
бом…
(Слова В.
Агатова, музыка Н. Богословского, 1944)
Темная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.
В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.
Как я люблю
глубину твоих ласковых глаз,
Как я хочу к ним прижаться сейчас губами!
Темная ночь разделяет, любимая, нас,
И тревожная, черная степь пролегла между нами.
Верю в тебя, в
дорогую подругу мою,
Эта вера от пули меня темной ночью хранила..;
Радостно мне, я спокоен в смертельном бою,
Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось,
Смерть не
страшна, с ней не раз мы встречались в степи...
Вот и сейчас надо мною она кружится.
Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь,
И поэтому знаю: со мной ничего не случится!
***
Ты
сегодня, как и я, тревожный,
Как и я, порывистый такой.
Если хочешь, если только можно,
Разреши поговорить с тобой.
Ты
ведь был везде, везде на
свете.
От тебя не скрылось ничего.
Всех людей ты перетрогал, ветер.
Не встречал ли друга моего?
Он,
наверно, ветер, синеглазый.
Это самый мой любимый цвет.
Я его не видела ни разу
И не
знаю, есть он или нет.
Если есть, то он, конечно, смелый,
Очень честный, ласковый, простой.
Ветер, ветер, как бы я хотела,
Чтоб мой милый
встретился с тобой!
Что-нибудь хорошее, родное,
Ты ему поласковей шепни.
Ты скажи, что жду его давно я,
А потом покрепче обними.
***
Грусть,
тоска, кручинушка девушку
берет.
Парня сероглазого с фронта она ждет.
Ты приди, желанный мой, ты приди скорей,
Разгони кручинушку и тоску развей.
Ты
приди с победою,
богатырь-герой,
На груди с отличием, с красною звездой.
Встречу за околицей с лаской и теплом,
Угощу соколика крепким я вином.
Заживем
на славушку мы в родном
краю.
Будешь мне рассказывать, как в огне, в бою,
С острой саблей верною на врага ходил
И победу славную ты в боях добыл.
Ты лети с
дороги, птица,
Зверь -- с дороги уходи!
Видишь, облако клубится,
Кони мчатся впереди.
Эх, тачанка-ростовчанка,
Наша гордость и краса,
Пулеметная тачанка --
Все четыре колеса!
Понад лугом
зелененьким
брала вдова лён дрибненький.
Вона брала вибирала
тонкий голос подавала. …
Стоїть гора
високая,
Попід горою гай, гай, гай.
Зелений гай, густесенький,
Неначе справді рай.
<>
Болить воно та
журиться,
Що вернеться весна, весна.
А молодість... не вернеться,
Не вернеться вона!
Деда
моего уговаривал сват,
что его невесте всякий был бы рад.
Мой упрямый дед долго слушать не хотел,
но сват достал бутылку, и дед запел:
Ай-ай-ай-хмельное, / ай-ай-ай-ай-ай- хмель-но-е,
ай-ай-ай-ай-ай- хмель-но-е, / ай-ай-ай-ай -ай / ай-ай-ай-ай
-ай /
ай-ай-ай-ай-ай ай-ай-ай-ай ай-ай-ай ям-пам./ай-ай-ай
ай-ай-ай-ай / ай-ай
ай-ай-ай ай-ай-ям-пам!
А вот оригинал:
MASHKE
מאשקע
The version of Haim (Yefim) Gorelik, born in
Parichi
(Belorussia), 1918
VEN
DER SHADKHN
IS GEKUMEN TSU MAYN ZEYDN
DEM
TATN MIT DER
MAMEN A SHIDAKH REIDN.
HOT
MEN GEREDT UN
GEREDT OMZIST,
BIS
DI BISL
MASHKE HOT SIKH ARAYNGEMISHT.
AY,
AY, AY DI
MASHKE
AY-AY-AY-AY-AY
DI
MASHKE
AY-AY-AY-AY-AY DI MASHKE
AY-AY-AY-AY-AY
AY-AY-AY-AY-AY
AY-AY-AY-AY-AY AY-AY-AY-AY AY-AY-AY YAM-PAM.
AY-AY-AY AY-AY-AY-AY
AY-AY AY-AY-AY AY-AY-AY YAM-PAM!
TSULIB
MASHKE HOT
DER SHIDAKH GEVORN GESHLOSN
DER TATE IZ GEVORN DER MAMES A KHOSN.
DURKH
MASHKE HOT
DER TATE DI MAME GENUMEN,
DURKH MASHKE BIN IKH AF DER VELT GEKUMEN.
AY, AY, AY DI MASHKE…
IKH GEDENK VI AF MAYN BRIS
IZ DI BISL MASHKE NIT AROP FUN TISH.
UN ALE SHRAYEN «MAZL TOV!
DOS KIND, ‘KH VEL LEBN, ZAYN A ROV! »
AY, AY, AY DI MASHKE…
VEN
HOT MIR TSU
DI KHUPE GEFIRT,
HOT
MIR GESHELT A
GLEZELE SHPIRT
UN
IKH BIN
GESHTANEN VI A FAYNER YUNG
GELEKT
DEM BEKHER
MITN TSUNG
AY,
AY, AY DI
MASHKE…
VEN MEN HOT MAYNE BISELE YORN UYSLEBN
VIL
IKH, MEN ZOL
MIR IN KEYVER SHTELN
A FLESHELE MASHKE BA DER VANT
UN
A GROYSER GLOZ
IN DER REKHTER HANT.
AY,
AY, AY DI
MASHKE
AY-AY-AY-AY-AY
DI
MASHKE
AY-AY-AY-AY-AY DI MASHKE
AY-AY-AY-AY-AY
AY-AY-AY-AY-AY
AY-AY-AY-AY-AY AY-AY-AY-AY AY-AY-AY YAM-PAM.
AY-AY-AY AY-AY-AY-AY
AY-AY AY-AY-AY AY-AY-AY YAM-PAM!
Геннадий
и Ефим
Горелики
ЛЭХАИМ!
или Хаим на коне (Диалог воспоминаний отца и размышлений сына)
Часть 1. Паричи на
берегу Березины