Советская жизнь Льва ЛАНДАУ глазами очевидцев (Москва: Вагриус, 2009)

 

Г. Е. Горелик. Ландау ± Лифшиц = ?

 

«В истории физики имена Ландау и Лифшиц связаны необыкновенно крепко. В пределах школьных знаний можно сказать, что они связаны гораздо крепче имен Бойля и Мариотта, а если и уступают Гей-Люссаку, то лишь потому, что это -- двойное имя одного человека. 17-летний Женя Лифшиц познакомился с 24-летним Львом Ландау в 1932 году и не расставался с ним до конца своих дней в 1985 году. Ландау расстался с ним и с главным делом своей жизни - физикой - в январе 1962 года, когда удар грузовика на обледенелой дороге оборвал его жизнь в науке, оставив ему лишь шесть лет мучений и бессмысленного существования. Итак, тридцать лет совместной жизни в физике и двадцать лет, посвященные заботе о научном наследии Ландау, прежде всего о знаменитом “Курсе теоретической физики” Ландау и Лифшица. Тома курса переиздавались не раз на многих языках и обучили несколько поколений физиков мастерству профессии. Непочтительные студенты называли иногда этот курс кратко “Ландафшиц”…»

Так начиналась статья автора «Ландау + Лифшиц = Ландафшиц» (Знание-сила, 2002) о необычной дружбе, воплотившейся в самую знаменитую книгу физики 20 века. В той статье я привел и мнение, отрицавшее эту дружбу, поскольку оно исходило из казалось бы компетентного источника – от вдовы Ландау. И объяснил, почему лишь «казалось бы». Коротко говоря, потому что в данном случае муж и жена – не одна сатана.

Если бы я писал подобную статью сейчас, мне пришлось бы – в пику себе – привести еще два мнения, отрицающие эту дружбу, поскольку мнения эти исходят из казалось бы еще более компетентных источников. Это – тоже очевидцы, которые не издалека глядели на знаменитых физиков, - сын Ландау и сын второй жены Лифшица. К тому же оба – физики по образованию и доктора наук по званию. В Интернете легко найти историко-научно-биографическую дуэль между ними. Расходясь во многом, они сошлись в одном – Ландау и Лифшица связывала не дружба, а нечто малоприглядно корыстное. При этом, в корыстности каждый сын обвинял чужого отца.

Когда речь идет о семейно-личных отношениях, историку науки лучше отойти в сторонку вместе со своим историко-научным мнением, даже если он и сомневается в способностях сыновей понимать отцов. Однако сыновья, не чувствуя себя чужими в мире науки, привлекли для своих аргументаций один и тот же историко-научный факт, -- казалось бы, факт.

Ну а когда речь зашла о, казалось бы, историко-научном факте, то историк науки уже имеет право «встрять» в выяснение истины и подвергнуть критическому анализу даже трижды единогласное мнение родственников, если мнение сына основано лишь на мнении матери и на «общих соображениях». У историка науки имеются и другие источники для установления фактов и проверки мнений: архивы и историко-научные интервью с коллегами выдающихся физиков.

В данном случае речь идет о конкретном вопросе: как Лев Ландау относился к избранию в Академию наук своего ближайшего сотрудника – Евгения Лифшица. Относился плохо, считают оба сына, следуя вдове Ландау, которая высказала это первой, подкрепив себя мнением одного чисто-конкретного академика -- А.В. Топчиева. Имя это вряд ли что-то скажет нынешнему читателю, но оно весьма существенно для истории советской физики, хотя сам акад. Топчиев физиком не был. Об этом чуть позже, а пока выслушаем, Конкордию Терентьевну Ландау-Дробанцеву:

«Когда Ландау решил, что Илья Лившиц [брат Е. Лифшица] по своим работам должен стать членом-корреспондентом АН СССР, он приложил максимум усилий и харьковский Илья Лившиц был избран членкором АН СССР. Цитирую слова Топчиева: "Как только был получен результат голосования за Илью Лившица, я подошел к Ландау и спросил: “Лев Давидович, на следующих выборах мы, вероятно, будем избирать старшего брата Лившица?” Лев Давидович засмеялся и сказал: ‘Нет, Александр Васильевич, вот старшего брата Лившица мы никогда не будем выбирать в члены-корреспонденты АН СССР’ ". И если бы Ландау остался жив, [Е.] Лившиц никогда не стал бы академиком.»

Вдова не знает, как пишется фамилия главного соавтора мужа, не знает (как ясно из ее мемуаров) и многого другого из мира науки. Например, того, что И. Франк и Д. Франк-Каменецкий – разные люди. Впрочем, жена-домохозяйка не обязана была интересоваться наукой и могла даже не смотреть на обложки научных книг.

Ее сын – другое дело. Хотя он сам занимается физикой экспериментальной, но как доктор физико-математических наук может себе позволить и мнение о физиках-теоретиках. По его мнению, Е. Лифшицу «не хватало то ли какой-то творческой жилки, то ли интереса к науке». С другой стороны, сын другого отца и доктор других, уже геолого-минералогических наук, имеет совсем другое мнение, посвящая свои усилия «истории жизни и творчества двух гениев теоретической физики, Ландау и Лифшица».

Можно позавидовать смелости суждений этих сыновей-судей, у которых нет ни одной работы по теоретической физике. Сам я, хоть и получил образование в теоретической физике и несколько лет ею занимался, не решился бы поведать миру свою личную оценку научного уровня столь выдающихся людей науки. Лично я более полагаюсь на самого Л.Ландау, который на вопрос «Говорят, вы – гений?» ответил серьезно: «Нет, я не гений, но очень талантливый». И доверяю ближайшему сотруднику Ландау и Лифшица, академику Л. Питаевскому, рассказавшему о «выдающемся физике-теоретике» Е.М.Лифшице в развернутом предисловии к недавно изданному собранию его трудов.

«При Ландау Е. М. Лифшица не выдвигали [в Академию наук] – этого не желал сам Ландау», -- заявил, как отрезал, один сын. Другой сын всецело согласился.

Увидев такое недиалектическое единство противоположностей, я внес в интернетную дискуссию документально-архивный факт – Институт Физических проблем, где работали Ландау и Лифшиц, официально дважды выдвигал кандидатуру Е. Лифшица на выборах в Академию наук - в 1953 и 1958 годах, когда Ландау, завтеоротделом ИФП, т.е. непосредственный начальник Лифшица, был в полном здравии и, разумеется, полностью одобрял выдвижение своего сотрудника.

Новый для сыновей исторический факт, однако, не произвел на них никакого впечатления. Как и тот факт, что два близких сотрудника Ландау, ныне академики -- А. Абрикосов и Л. Питаевский -- подтверждают, что Е.Лифшиц был первым кандидатом у Ландау в Академию. (Если Питаевского, как соавтора Лифшица, и можно заподозрить в пристрастно хорошем отношении, то уж Абрикосова никак, -- оба сына упоминали его личную антипатию к Е. Лифшицу).

Сыновья тут же придумали, как эти факты «обезвредить». Лев Ландау, оказывается, был интриганом: выдвинуть выдвинул, но голосовать «за» не собирался. Почему же тогда выдвинул? Вероятно, боялся Лифшица. Не боялся Сталина, сочиняя в 1938 году листовку, не боялся КГБ, говоря черт-знает-что о «нашей системе» и «наших лидерах» в 50-е годы. А Лифшица боялся. Иначе, когда директор института (в 1953-м А.Александров, будущий президент АН СССР, а в 1958-ом П.Капица) предварительно спрашивал Ландау, кого из его сотрудников следует выдвинуть в Академию, великий теоретик, вероятно, сказал бы, что Лифшица выдвигать не следует. Но вдруг директор проболтается Лифшицу?! По той же причине, видимо, Ландау скрывал свое мнение и от сотрудников и от жены, -- иначе бы ей не понадобилось цитировать Топчиева.

Вот только академику Топчиеву академик Ландау открылся. Потому что мужик-кремень! Член партии с 1932 года. Наверно, они с Ландау корешили, вместе выпивали-закусывали. Как, Ландау не пил? Ну чай-то пил! Вот они с Топчиевым гоняли чаи с печеньем, обсуждали роль советских ученых в деле защиты мира (Топчиев был главным по этой части), когда Ландау и открыл ему душу. Не подкопаешься?!

Попробуем все же слегка копнуть. Советская Академия Наук, уверяет сын Ландау, была самой демократической из советских организаций. Очень может быть. Но уж наверняка она была самой советской из демократических организаций. История науки знает то, что Ландау знал «по жизни»: что достойных кандидатов в Академию проваливали (как Игоря Тамма в 1946) или выбирали с помощью хитростей (как Илью Лифшица, см. приложение), а недостойных «выбирали» без особых хитростей.

Один такой бесхитростный – Т. Лысенко. Другой, страшно сказать, -- т. Топчиев, и главное, с чем он вошел в историю физики, -- подготовленное в 1949 году под его руководством грандиозное мероприятие под названием “Всесоюзное совещание физиков”. Мероприятие, затеянное вслед за триумфом Лысенко над биологией, было нацелено на «лысенкование» физики. Председатель Оргкомитета Топчиев за три месяца провел сорок заседаний с участием сотни человек и стенограммой в тыщу с лишним страниц. В середине марта он завершил прения и представил проект Постановления в ЦК (см. приложение). Постановление со ссылкой на Лысенко, который «высоко поднял», и на «указание Великого Сталина – превзойти физику во всех ее областях» заклеймило некоторых физиков, включая Ландау, за раболепие перед Западом. Накануне запланированного открытия, однако, в середине марта 1949 года, совещание отменили. Почему именно, с документальной точностью не установлено, но можно думать, что помогла водородная бомба Сахарова-Гинзбурга, проект которой чуть опередил проект Постановления.

Несомненно одно – т. Топчиев очень старался, чтобы совещание состоялось. И его старательность в том же 1949-м щедро вознаградили – назначили Главным ученым секретарем АН СССР, затем «избрали» академиком (минуя членкорство, как Курчатова, Ландау и Сахарова) и увенчали Сталинской премией.

И о таком Главном ученом академике жена академика Ландау в своих мемуарах воскликнула: “Почему Топчиевы не бессмертны!”

 

Объективка на т. Топчиева А. В. Член КПСС (1932), директор Нефтяного института (1943), замминистра высшего образования (1947), главный организатор “Всесоюзного совещания физиков” (декабрь 1948 – март 1949), Главный ученый секретарь АН СССР (1949, март), Академик (1949, июнь), Сталинская премия (1949, декабрь), Член Советского комитета защиты мира.

Кора Ландау-Дробанцева: «Исключение составляют люди с большим, человеческим сердцем, перед которыми надо склонять колени. Как А.В.Топчиев. Оказавшийся на его месте академик Миллионщиков, не знаю, обладал ли умом, но сердцем нет! Перед ним не склонишь ни голову, ни колени. Он из племени высокопоставленных бюрократов.»

 

От самого Ландау сохранилась, правда, фраза иного характера: «По крайней мере, две трети наших академиков с наукой ничего общего не имеют. Труды Топчиева, например, - это не более, чем размышления о том, что такое автомобиль».

Приведенные факты не изменили мнение сына Ландау. Он уверен, что никто не знал Льва Ландау лучше, чем его сын и жена. Смею в этом усомниться не только потому, что сыну к моменту автокатастрофы были лишь 15 лет, а жена была такой, какой была. Даже и сам человек порой не очень понимает свои поступки, особенно если речь идет о прошлом и подробности ушли из памяти (недаром древнегреческая мудрость советовала человеку познать самого себя). Достаточно сказать, что о знаменитой теперь анти-сталинской листовке, ставшей непосредственной причиной ареста Ландау в 1938 году, не знали ни сын, ни жена, ни большинство близких Ландау людей. Единственное известное исключение – Евгений Лифшиц. Отсюда понятно, кто кому был ближе.

В пользу своего мнения Ландау-сын опубликовал новый документ, который на самом деле «против». Это – рейтинг советских теоретиков, составленный отцом и опубликованный сыном с купюрами. В классе 2 – имя одного Ландау, в классе 2,5 - имена Зельдовича и Фока, в классах 3-4 (судя по размерам купюр) не меньше дюжины имен. Имя Е.Лифшица в этом рейтинге Ландау вписал в предпоследний класс, и это, по мнению сына, говорит «о маловероятности избрания Евгения Михайловича членом-корреспондентом Академии наук и, тем более, академиком, если бы [Л. Ландау] остался здоров».

Однако в том же документе и в том же классе стоит имя А. Абрикосова, к тому же на несколько позиций после Лифшица, вопреки алфавитному порядку. Говорит ли это о еще меньшей вероятности избрания Абрикосова в Академию наук и, тем более, в Нобелевские лауреаты? Думаю, это говорит о другом – о том, что Абрикосов правильно понимал: у Ландау среди его ближайших сотрудников Е.Лифшиц был первым кандидатом в Академию. И, возможно, говорит еще о том, что Ландау к «своим» был особенно строг.

Гораздо поучительнее, что наверху рейтинга стоит имя Я.Зельдовича. Это вполне согласуется с рекомендацией Ландау избрать Зельдовича членкором в 1946 году, но опровергает академическую идею Ландау-сына относительно отца-академика. Когда, в 1953 году, Зельдович выдвигался в академики, Ландау голосовал против, и Зельдович не прошел. Сын явно не знает, что его отец считал членство в академии общественной должностью (а не только лишь признанием научных работ) и голосовал против, когда у него были претензии к моральным качествам кандидата. Моральные претензии к Зельдовичу у Ландау возникли в начале 50-х годов, но к следующим выборам 1958 года они рассеялись, Ландау проголосовал «за», и Зельдович стал академиком.

Домохозяйка Кора могла думать, что в академию попадают лишь «по своим работам», но фактически при выборах кандидата-физика в Академию на равных участвуют голоса академиков в области древней истории и филологии. Уже отсюда ясно, что речь идет о комбинированной научно-общественной квалификации. В обществе, где руководящая и направляющая роль закреплена за партократией, и состав Академии наук не мог не отражать эту роль. Удивляться надо тому, что среди академиков иногда находились силы, способные противостоять «линии партии». Ландау был одним из таких.

Научно-общественную квалификацию Евгения Лифшица проще всего увидеть в том, что академик П. Капица, главный редактор главного журнала советской физики (ЖЭТФ), избрал его своим бессменным заместителем и фактически главным распорядителем в сложной и ответственной работе журнала.

Изложенные факты проясняют вопрос, «как Лев Ландау относился к избранию Евгения Лифшица в Академию наук», и вынуждают вполне прямолинейно понимать факт выдвижения Е.Лифшица в Академию от Института Физпроблем в 1953 и 1958 году: Ландау поддерживал это выдвижение, считая Е.Лифшица первым кандидатом среди своих ближайших сотрудников.

Евгения Лифшица избрали в Академию наук в 1966 году, вторым из прямых учеников Ландау. Первым – в 1964-м, т.е. «уже не при Ландау», - избрали Алексея Абрикосова, на 13 лет моложе Лифшица. Это, видимо, и дало повод Коре придумать и распространять свой вымысел, что Ландау, якобы, всегда был против избрания Лифшица. И даже, возможно, вложить этот свой вымысел в тот «сосуд, который можно наполнить чем угодно», чем, по выражению врача С.Н. Федорова, стал Ландау после катастрофы. Этот вымысел был настолько болезненным для жены Лифшица, считавшей своего мужа «самым-самым», что она его спросила, неужели это так. Лифшиц ответил с необычной жесткостью: “Мне выпало огромное счастье - быть рядом с Ландау и работать вместе с ним! Все остальное не имеет никакого значения!” И даже не счел нужным опровергать само предположение, что мог легко сделать, поскольку ИФП дважды официально выдвигал Лифшица в Академию при здоровом Ландау. А как - при участии ЦК - проходили выборы в советскую Академию, и как в этом участвовали анкетные и секретные данные кандидата, - это отдельная история. Самый простой фактор – неблагозвучность фамилии Лифшиц, а самый секретный, но в ЦК хорошо известный, факт – его устойчивый антисоветский настрой.

 

 

Разумеется, свободные люди имеют право не соглашаться с фактами, с Лифшицем и с Ландау, и не только по праву родства.

Защищая отцов от детей и размышляя о неизбежностях этого странного мира, я нашел ключ во фразе одного из сыновей. Тот предположил, что другой сын воспринимал своего отца «так же, как и любой средне-нормальный человек, т.е. с отвращением». А себя самого признал «средне-нормальным человеком, принадлежащим к современной цивилизации европейского типа». На мой же взгляд, Ландау и Лифшиц не были «средне-нормальными» людьми советской цивилизации. И не потому что были выдающимися физиками, а потому что были людьми самостоятельно мыслящими и внутренне свободными, что, увы, нельзя считать средне-нормальным для цивилизации советского типа.

Чтобы не углубляться в анализ средне-нормального образа мыслей и стараний сыновей посмертно поссорить двух замечательных физиков и неразлучных друзей, я бы напомнил грустный стишок из словечек Ландау, ходивший в его кругу:

Жить на свете очень трудно,

Копошатся, словно змеи,

Гнусы, постники, зануды

В агрессивной ахинее.

А чтобы не было слишком грустно, напомнил бы чувство, которое обычно сдержанный Евгений Лифшиц выразил, рассказывая о своем учителе и друге двадцать спустя после его смерти и за год до собственной:

«Ландау был выдающейся личностью и очень веселым человеком. С ним никогда не было скучно».

 

 

Приложения

 

Как выбирали Илью Лифшица в АН СССР

(Из книги: П. А. Александров. Академик Анатолий Петрович Александров. Прямая речь. М., Наука, 2002)

«В тех случаях, когда разумные доводы не помогали, использовали обходные маневры. Запомнился рассказ о том, как после долгих переживаний по поводу того, что из-за анкетных данных замечательного физика Илью Лифшица никак не выбирают в Академию, придумали такой ход. Академики А.П. Александров и Л.А. Арцимович пришли к М.В. Келдышу, бывшему тогда Президентом, и сообщили, что в тот раз в АН СССР не выбрали ни одного еврея и теперь везде будут говорить, что они все антисемиты. Келдыш забеспокоился и стал прикидывать, какую выбрать кандидатуру, чтобы академики ее не прокатили. Как бы невзначай, они назвали И. Лифшица и обещали "прозондировать" ситуацию. Убедившись в поддержке отделения, президент Келдыш выделил специальную единицу — нельзя же рисковать международной репутацией Академии. В положительном голосовании на общем собрании они не сомневались — Илью Лифшица все уважали, а настоящих антисемитов, говорил Анатолий Петрович, в Академии всего семнадцать. Таково было наименьшее число голосов против любой еврейской кандидатуры»

 

Из проекта постановления Всесоюзного совещания физиков, 1949,  подготовленного под руководством т. Топчиева А. В.

...Задача всех советских физиков – с честью выполнить указания товарища Сталина "...не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны". Громадное большинство советских физиков с успехом работает над решением этой задачи, руководствуясь учением Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Советские физики в подавляющем большинстве стоят на позициях диалектического материализма, борятся за принцип партийности в науке и являются пламенными советскими патриотами.

Однако среди некоторой части советских физиков до сих пор не изжита идиотская болезнь раболепия перед наукой капиталистических стран, увлечение космополитическими идеями, некритическое восприятие и пропаганда реакционных идей, проповедуемых некоторыми физиками (Н.Бор, Гейзенберг, Шредингер, Йордан).

Причинами низкопоклонства этих физиков перед зарубежной наукой являются оставшиеся еще пережитки проклятого наследия дореволюционной России, в которой царское правительство воспитывало интеллигенцию в духе рабского преклонения перед заграницей, а также влияние капиталистического окружения.

Физика за рубежом находится в состоянии затяжного кризиса и приняла уродливые формы. Фашиствующий империализм насилует науку, требуя от нее новых более совершенных технических средств агрессии. С другой стороны он пытается поставить ее на службу гнилой реакционной идеологии. В результате, современная физика капиталистического Запада, особенно Америки и Англии производит гнетущее впечатление скудностью идей, отсутствием перспектив развития, признанием за физической теорией только чисто описательных возможностей.

Для советской физики особое значение имеет борьба с низкопоклонством и раболепием перед Западом, воспитание чувства национальной гордости, веры в неисчерпаемые силы советского народа.

Необходимо беспощадно выкорчевывать всякие оттенки космополитизма – идеологического орудия диверсии англо-американского империализма. ...

Однако некоторые физики (Ландау, Иоффе), раболепствуя перед Западом заявляли, что наша физика имела "провинциальный" характер, что физика в Советском Союзе к моменту революции практически не существовала.

Откровенный космополитизм проповедывал академик Капица в годы Отечественной войны, когда народ самоотверженно защищал свою национальную независимость. ...

Подавляющее большинство наших учебников и учебных пособий по общей и теоретической физике страдает серьезными недостатками методологического характера. Некоторые из них: "Механика" Хайкина, "Теоретическая физика" Ландау и Лифшица, "Атомная физика" Шпольского, "Статистическая физика" Френкеля популяризуют концепции зарубежных физиков. ...

Всесоюзное совещание физиков призывает всех научных работников и преподавателей в области физики, всех людей науки и техники самоотверженной работой оправдать доверие Партии, народа и претворить в жизнь указание Великого Сталина – превзойти физику во всех ее областях.

 

Л. Ландау. Из характеристики работ Я.Б. Зельдовича, 1946

Я. Б. Зельдович несомненно является одним из талантливейших физиков-теоретиков СССР. Особенно следует отметить большой цикл его работ в области теоретического исследования процессов горения. Эти работы являются лучшими и важнейшими в этой области не только в СССР, но и во всей мировой литературе....

Следует отметить, что научная деятельность Зельдовича еще далеко не достигла своей высшей точки. Наоборот, его работы показывают непрекращающееся научное развитие.

Л. Ландау, 15 июня 1946 г.

 

Советская жизнь Льва ЛАНДАУ глазами очевидцев (Москва: Вагриус, 2009)