Олег МОРОЗ. Отлучение от гравитации // ЛГ 1978, №1
ЕЩЕ РАЗ ОБ УЧЕНЫХ-СОВМЕСТИТЕЛЯХ
МНЕНИЕ УЧЕНОГО [Академик В. ГИНЗБУРГ]
«ЕЩЕ РАЗ ОБ УЧЕНЫХ-СОВМЕСТИТЕЛЯX»
Олег МОРОЗ. Отлучение от гравитации //
ЛГ 1978, №1
В одном телефильме красивый,
разочарованный в жизни мужчина говорит: вот раньше, дескать,
было - человек, допустим, шлифовал себе линзы, а после
садился и писал трактат о человеке. Мужчина работает
завлабом в каком-то водопроводном НИИ. Представьте, говорит,
что произойдет, если я в наше время примусь сочинять такие
трактаты (ну, естественно, после службы, не в рабочее же
время); сразу вопросы: «Почему о человеке? Вы что, специалист
по человеку?»
- Специалист по
человеку! - усмехается мужчина. - Да есть ли хоть один такой?!
Покажите мне его!
Это
верно: специалистов по человеку пока еще нет. Но специалисты
по водопроводу все-таки есть. От этого никуда не денешься.
Им-то уж не писать сочинения на посторонние темы. Во всяком
случае могучие механизмы неписаной научной этики изо всех сил
будут тому противодействовать. Поскольку несолидно и
несерьезно это - соваться не в свое дело. В то дело, которому
ты не обучался в вузе и аспирантуре, по которому не защитил
хотя бы кандидатскую диссертацию (лучше, конечно, докторскую).
Специализация
загнала
людей
в ячейки. В общем-то, ячейки неплохие, комфортабельные. Можно
век прожить в таком помещении и не почувствовать неудобства.
Но попробуйте переменить келью, проникнуть в другую, хотя бы
соседнюю, хотя бы на время. Вот уж истинно испытаете муки
адовы.
Но это
- истинная специализация. Тут дело сложное и спорное - до
каких пределов она полезна и начиная с каких вредна. Есть еще
иная. Я бы назвал ее ложной специализацией. Она во всем
стремится походить па истинную. Копирует се манеры, перенимает
привычки. Грубо говоря, истинная специализация -
«специализация по специальности», ложная - по
должности. Тут не надо путать, это разные вещи.
Поясню,
в чем разница. Не всегда ведь на ту или иную должность
попадает работник соответствующего профиля. Тому есть тысяча
причин. Я писал, например, недавно про специалиста по драгам,
который в течение немалого срока возглавлял разработку тонких
электронных устройств. Как он попал на свой пост? А очень
просто - кандидат технических наук. Видите ли: и драги, и
микроэлектроника, - это все технические науки.
Но вот
ведь какая штука. Стоит человеку занять какой-нибудь научный
пост - он вроде бы уже специалист. А как же иначе? Он ведь по
должности обязан разрабатывать данный круг проблем, он
получает за это зарплату. Шибко ли, медленно ли разрабатывает,
глубоко ли копает или так, только снимает дерн, - это дела не
меняет.
И
напротив, если ты действительно специалист, но соответствующей
должности не занимаешь, туго тебе придется. Даже в мелочах.
Статью захочешь напечатать пли на конференции выступить -
забор перед тобой. Да такой, что Брумелю не перемахнуть. Это
три века назад какой-нибудь там шлифовальщик линз Бенедикт
Спиноза мог печатать свой опус, не спрашивая согласия штатных
«специалистов по человеку». Нынче даже дипломированный
специалист но нештатный, без такого согласия не обойдется. А,
пойдешь его получать, еще не всегда получишь Ведь ты не на
должности. Стало быть, дилетант, любитель.
Короче говоря,
парадокс: неспециалисту можно Исследовать проблему, а
специалисту - нельзя, неэтично. Все как
при настоящей специализации, только все - наоборот.
Лет
пять назад Вячеслав Сорокин с отличием окончил институт по
кафедре теоретической физики. Показал способности, получил
направление в аспирантуру. Сам завкафедрой профессор В.
Еремеев зачитал его имя в списке немногих счастливчиков. Так
получилось, однако, что реализовать рекомендацию Вячеславу не
удалось. Сразу после института призвали его в армию.
Вернувшись, поступил на работу в научное издательство,
редактором в физматредакцию. Это, конечно, не аспирантура, но
тоже наукой заниматься можно. Теоретику ведь не требуются
гигантские ускорители и магнитные ловушки. Лист бумаги да
карандаш - вот вся нужда. Посещал семинар профессора Г.
Ковтуненко, известного физика, участвовал в обсуждении чужих -
работ, представлял свои. Тут окончательно определились его
интересы - одна из узких областей физики. Какая? Неважно. То,
что произошло далее, случается в различных областях. Итак
условно скажем: Сорокина привлекла
проблема гравитации. А почему бы и нет? Соблазнительная,
завораживающая сфера. Долго ли, коротко ли, решил Вячеслав
опубликовать несколько своих статей, рассмотренных и
одобренных семинаром. Все как полагается. И вот тут-то
выяснилось: полагается-то полагается, а сделать это ему,
человеку, не работающему в научном учреждении, не так-то
просто.
Нередко статья
представляется в журнал вместе с так называемым «актом
экспертизы». Он потребовался и в данном случае. Раз
«экспертиза» - значит, экспертная комиссия. В издательстве,
где работает Вячеслав, такой комиссии нет. Надо куда-то идти.
Самая естественная мысль - пойти на кафедру, - которую
блестяще закончил, где
должен был заниматься в аспирантуре. Повсюду своих дел по
горло, не до чужаков, но уж «альма-матер», надо полагать,
приветит своего сына. Не блудный же он сын.
Увы, к
величайшему изумлению Вячеслава, прием его ожидал на кафедре
холодный. Заведующий, профессор Еремеев, который еще несколько
лет назад с похвалой отзывался о своем выпускнике, тут, не
моргнув глазом, заявил, что нескольких статей, которые Сорокин
напечатал, еще будучи студентом, для него более чем
достаточно. Буквально так и сказал: мол, хватит с вас и этого.
Можно
лишь гадать, чем была вызвана такая странная реакция. То есть
если подойти к делу формально, загадки тут никакой нет:
Сорокин не работает ни на кафедре, ни вообще в институте.
Профессор так и объяснил. Но это вот неприязненное «хватит с
вас уже напечатанного!», а также дальнейшее чересчур упорное
нежелание Еремеева хоть в чем-то пойти навстречу своему
бывшему питомцу - все это наводит на подозрение, что стояло
еще что-то за категорическим, глухим отказом. То ли внешне
Еремееву чем-то бывший его студент не понравился, то ли
какая-то кошка пробежала между завкафедрой и профессором
Ковтуненко, нынешним научным руководителем Сорокина. То ли за
долгую свою жизнь профессор Еремеев столько рассмотрел статей,
столько сам напечатал - индивидуальных и с соавторами, с
начальством и с подчиненными, - столько принял экзаменов у
студентов, аспирантов, кандидатов в кандидаты, в стольких
научных спорах участвовал по мелким и крупным вопросам, с
переходом «на личности» и без такового перехода, что, наконец,
надоела ему вся эта канитель. Устал. Всякий обращающийся к
нему по какому бы то ни было поводу никакой уже реакции не
вызывает - кроме одной: «Вот ведь пристают!»
Добро
бы еще в обязанности вменялось возиться с этими нештатными,
посторонними, где-нибудь а перечне служебных функций было бы
записано, учет кем-нибудь велся, а то ведь так просто - прими
и обслужи, общественная работа.
Так ли
рассуждал профессор Еремеев или как-либо по-другому, для нас в
данном случае неважно. Факт остается фактом: недавний
отличник, кандидат в аспиранты получил от ворот поворот.
Однако
самое худшее ожидало Сорокина впереди. Виктор Федорович
Еремеев, хотя и не является специалистом в области гравитации,
тем не менее занимает в этой сфере весьма высокий пост,
возглавляет какую-то комиссию, а потому, куда бы ни обращался
Сорокин, все замыкалось на Еремееве, все стекалось к нему и
оказывалось от него в зависимости.
Как раз
тот самый феномен «ложной специализации». Один человек -
«специалист по должности», не разбирающийся в существе
вопросов. Другой - действительно специалист, но, как бы это
выразиться, не имеющий, что ли, официального научного статуса,
не числящийся в штате научного учреждения данного профиля.
Специалист «со стороны». Поставлены они в
неравноправное положение: первый, ну, почитай, все, что хочет,
со вторым может делать, а у этого второго и средств для зашиты
никаких нет.
Записался
Сорокин
на прием к ректору. [1] Тот к
нему необычайно внимательно отнесся. Встретил у порога
кабинета, а после до порога проводил, чуть ли не в приемную,
руку пожал. Впрочем, это еще предшественником его покойным так
заведено было - всякого посетителя, независимо от ранга,
встречать и провожать, как министра. Так что тут еще ничего
нет такого, а вот что отдал распоряжение немедленно направить
статьи Сорокина на «экспертизу» - это да, за это спасибо.
Во
время беседы, чтобы как-то благопристойней обосновать свою
нижайшую просьбу. Сорокин начал было лепетать, что он, мол,
всего-то желает - постоянно повышать свою квалификацию
научного редактора, для того, дескать, и занимается всеми
этими сферами Шварцшильда, сингулярностями и коллапсарами.
Ректор только отмахнулся: какие разговоры, хотите заниматься
наукой - занимайтесь, бога ради, тут и оправданий
никаких не требуется!
Не
выполнить приказ начальства профессор Еремеев, естественно, не
может, однако выполняет его весьма своеобразно. Перво-наперво
раздраженно заявляет Сорокину, что его вынудили возиться со
статьями, но что Сорокин может быть уверен: во-первых, ответа
придется ждать долго, а во-вторых, он будет отрицательным. Как
отрицательным? Ведь речь идет не о рецензии. На рецензию же
статьи направляет сама редакция журнала. А от Еремеева
требуется, как уже говорилось, всего лишь «акт экспертизы», в
котором не предусмотрена оценка содержания[2].
Погодите, узнаете.
Сдержал
свое обещание завкафедрой. Минуло полгода. Несколько раз
Вячеслав звонил на кафедру, и всякий раз профессор Еремеев
объяснял проволочки какими-то не относящимися к делу
причинами: то кто-то заболел, то кто-то обещал вернуть статьи
к такому-то сроку и не вернул, и, наконец, объявил, что на
кафедре нет специалистов по гравитации (подтвердив этим, что
сам он также неспециалист) и что он направляет работы куда-то
на сторону.
Долго
ли, коротко ли, в конце концов Сорокин получил отзыв на свои
статьи. Именно отзыв. Как я обещал профессор Еремеев -
отрицательный, не оценивающий наличие открытий и изобретений,
что требовалось Сорокину, а рассматривающий статьи по
существу, в чем вовсе не было нужды.
Как же
так? А вот так! Можете жаловаться.
И
действительно, долго еще пришлось
жаловаться Вячеславу. Можно предположить, настырность его не
то чтобы вконец профессора обозлила, а, напротив, как бы и
развлекла, заставила посмотреть на происходящее, как на
своего рода игру: ага, он сюда сунулся, а я ему - бац! -
блокировку; он сюда, а я ему - бац! - стенку глухую;
ну-те-ка, как вы теперь поступите? Что предпримете?
Когда
раздобыл, наконец, Сорокин драгоценный, желанный «акт
экспертизы», когда развернул его - чуть плохо с ним не
сделалось: в графе, где должна быть краткая аннотация работы,
вслед за этой самой аннотацией припечатано черным по белому:
«после рецензирования на кафедре теоретической физики статья
не была ею рекомендована к публикации». А для верности, если
кто эту приписку не заприметит, еще в конце, в графе
«заключение» - там, где обычно стоит стереотипная фраза
«рассмотренные материалы могут быть опубликованы в научной
печати», - добавлено: «...хотя и не представляют интереса для
публикации».
Дорогие
товарищи! Вы хоть документ уважайте, если человека не
уважаете. Ведь не предусматривают его форма и назначение таких
оценок.
Разберется
редакция,
представляет
статья
интерес
или нет.
Не
мытьем, так катаньем - вот как это называется.
Ровно
год прошел, пока получил Вячеслав Сорокин нормальный «акт
экспертизы» в другом научном учреждении[3] и смог
направить свои статьи в журнал. Появились ли они в печати, не
знаю, давно ему не звонил. Вполне допускаю, что и до журнала
доползли слухи, что «профессор Еремеев против». Допускаю, что
на всякий случай, чтобы не связывается с, профессором,
решили в журнале воздержаться от публикации ...
Но,
может быть, действительно так уж плохи работы, что невозможно
удержаться и даже в «акт экспертизы» не влепить: «Не
рекомендуем! Не представляет интереса!»? Как я уже говорил,
они обсуждались и получили одобрение в семинаре известного
физика. Не ограничиваясь этим, я решил послать их
какому-нибудь высококвалифицированному и
беспристрастному специалисту. Просто так, чтобы
ориентироваться самому. После долгих расспросов и советов
выбрал доктора наук, не тяготеющего ни к одной из
соперничающих школ, не отстаивающего фанатически некие
взгляды, вызывающие у коллег чувство дурноты, - короче говоря,
человека, который по всем признакам - «как жена Цезаря, вне
подозрений». Договорился с ним. Снял копии статей. Отрезал
подпись автора, отослал. Вскоре пришел ответ:
«Квалификация
автора
бесспорна
- это. по-видимому, сложившийся исследователь на уровне
среднего (в положительном смысле) кандидата наук (на самом
деле Сорокин пока даже не кандидат. - О. М.) ... Статьи
интересны, уровень - примерно стандартный для солидного
специального журнала...»
Короче,
вполне нормальные работы. Так почему же?..
Иногда
полезно, возвращаться к истокам. В конце концов, наука -
познание истины. В таком качестве она появилась на свет. В
этом же качестве, несмотря на все перемены, она пребывает и
поныне. Как говорят философы, чтобы происходил процесс
познания, необходимы познающий субъект и познаваемый объект.
Ничего больше. Все остальное, восставшее гигантским
нагромождением между «субъектом» и «объектом» - звания,
степени, должности, - тоже, наверное, необходимо, даже
безусловно необходимо, не все это не должно чересчур нас
гипнотизировать, затмевать простую исконную суть науки.
«Архимед открыл свой знаменитый закон не потому что обязан был
делать это по должности. Недоучившийся студент Галуа создал
теорию групп отнюдь не в порядке
служебного задания. Эксперту третьего класса в бернском бюро
патентов Эйнштейну не поручали придумать теорию
относительности...» (В кавычки я взял это перечисление потому,
что заимствовано оно мною из письма кандидата технических наук
Э. Вейцмана; немало приходит в редакцию «ЛГ» таких писем,
напоминающих, что не одними только штатными деятелями наука
жива.)
Конечно, и
должностные лица, истинные специалисты «по должности», многое
свершили в плане изобретений и открытий. Кто больше? Нет такой
статистики, да и не в этом суть - не в том, чтобы
противопоставлять одних другим. Гвоздь проблемы в ином. Как бы
это сделать так, чтобы и тех, «должностных», не обижать
напрасными упреками, и специалиста «со стороны» не ущемлять,
дать ему, специалисту, разворот и простор?
[1] Ректором МГУ тогда был акад. Р.В.Хохлов
[2] «Акт экспертизы», который
требовался для любой статьи физико-математического
содержания, завершался ключевой фразой: "Статья не
содержит секретных сведений и может быть опубликована в
открытой печати".
[3] ГАИШ (Гос. Астрономический ин-т им. Штернберга) МГУ входил в состав физического факультета, но имел собственную экспертную комиссию.
ЕЩЕ РАЗ ОБ УЧЕНЫХ-СОВМЕСТИТЕЛЯХ // ЛГ, №
15, 1978
В
«Литературной газете» (№ 1, 1978) была опубликована статья О.
Мороза «Отлучение от гравитации». В ней шла речь резерве нашей
науки - о так называемых «специалистах со стороны», то есть о
людях, имеющих соответствующее образование и подготовку, но не
работающих в научных учреждениях, о том, как устранить
препятствия, мешающие использованию таких людей.
Сегодня читатели продолжают
начатый разговор
МНЕНИЕ
УЧЕНОГО [Академик В. ГИНЗБУРГ]
В
настоящее время число научных работников в СССР уже огромно, и
рост его должен замедлиться. В этой связи возникает целый ряд
важных и, я бы сказал, острых проблем, о которых мне уже
приходилось упоминать в печати (см. журналы «Природа», №6,
1976 год. «Наука и жизнь», № 1, 1977 год; газету «Известия» от
8 сентября 1976 года). Поэтому ограничусь без подробного
доказательства заключением, что со временем все большую роль
будут играть люди, занимающиеся научной деятельностью «по
совместительству» - помимо своей основной работы в различных
министерствах, издательствах, на заводах, фабриках и т. п.
Причина просто та, что нельзя же иметь в чисто научных
учреждениях многие миллионы людей. В то же время интерес к
науке огромен, занятия ею нередко удовлетворяют глубокие
потребности многих людей, так же как духовные потребности
других люден удовлетворяются музыкой, живописью, литературой и
т. д. Использование ученых-совместителей или «образованных
любителей» (дело не в названии), во-первых, целесообразно для
развития науки, во-вторых, долг общества - помогать таким
людям и уж во всяком случае не мешать им.
В
частности, совершенно очевидно, что каждый делающий (и тем
более дипломированный специалист, которому нет оснований
посоветовать сначала подучиться, а уж потом заниматься наукой)
должен обладать определенными правами. Например, физикам или
биологам. независимо от того, где они работают или даже совсем
не работают (например, женщинам с детьми и т. п.), следует
предоставлять, во-первых, доступ на научные семинары,
во-вторых, реальную возможность публиковать свои научные
работы. Говоря конкретно, получать акты экспертизы (в случае,
когда автор не работает вообще или работает в учреждениях, не
имеющих, соответствующих экспертных комиссий) должны сами
редакции журналов. При этом элементарная логика подсказывает
такой путь. Редакция в обычном порядке рецензирует статью.
Если же статья принимается для печати, а следовательно,
действительно представляет ценность, то редакция сама
обеспечивает экспертизу. Конечно, для организации такой
экспертизы через редакции нужно какое-то решение, но добиться
этого, в общем, не трудно. И я считаю, что прямой долг
Академии наук СССР и Министерства высшего и среднего
специального образования, - обеспечить быстрое и эффективное
решение этого, и, общем-то, несложного, вопроса.
Любой
человек должен иметь право без всяких препон посылать свои
статьи в научные журналы, где судьба этих статей будет
определяться на основе их научной ценности.
«ЕЩЕ РАЗ ОБ УЧЕНЫХ-СОВМЕСТИТЕЛЯХ» // ЛГ, №?, 1978
В
статьях
академика
В. Гинзбурга «Еще раз об ученых-совместителях» («ЛГ», № 15,
1978), и О. Мороза «Отлучение от гравитации»
|«ЛГ». № 1. 1978) речь шла об искусственных препятствиях, с
которыми подчас сталкиваются научные работники, официально не
состоящие в штате тех или иных
научных
учреждений
либо
же проводящие исследования, не совпадающие по своей тематике с
профилем НИИ, в котором они работают. В частности, в статьях
говорилось о трудностях с публикацией статей, подготовленных
этими научными работниками.
Редакцией
получен
официальный
ответ
Министерства высшего и среднего специального образования СССР
за подписью заместителя министра И. Макарова:
«Министерство
высшего
и среднего специального образования СССР рассмотрело
опубликованные в «Литературной газете» статьи академика В.
Гинзбурга и журналиста О. Мороза и считает, что вопросы,
поднимаемые этих статьях, заслуживают внимания.
В
настоящее время министерство разрабатывает мероприятия по
совершенствованию издательской деятельности вузов, в частности
по улучшению работы редколлегий журналов высшей школы в
соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР
«О повышении эффективности научно-исследовательской работы в
высших учебных заведениях».
При
разработке указанных мероприятий, предложения авторов статей в
«Литературной газете» будут учтены».